В конце 1942 года под прикрытием сотрудника «Международной книги» в эту страну прибыл Л. Р. Квасников (сотрудник советской внешней разведки). Приняв от резидента В. М. Зарубина все дела по НТР, вновь прибывший внимательно изучил их и пришел к ожидаемому неприятному выводу: НТР в резидентуре оказалась на втором плане, а на первом — политическая разведка. Молодые сотрудники, прибывшие годом раньше в Нью-Йорк, А. С. Феклисов и А. А. Яцков, которым предписывалось вести научно-техническое направление, использовались в основном на побегушках, имея на связи по два агента. В то же время у многоопытного С. Семенова (Твен) их было в десять раз больше и половина из них работала опять же на политическую разведку.

С первых дней работы в Нью-Йорке Квасников стал придавать особое значение организации надежной связи с источниками и вопросами конспирации. Даже в стенах консульства он требовал от подчиненных вести разговоры шепотом, не называя фамилий и псевдонимов агентов.

Нормы конспирации положительно сказались на результатах работы всей резидентуры: в Центр стало поступать значительно больше материалов по делу «Энормоз», по радиоэлектронике, без которых невозможно было бы создать атомную бомбу. Тогда же были получены разведывательные материалы, позволившие советским конструкторам создать скоростные самолеты типа ХР-59, ХР-80 и ХР-83, П-81, 1-16, 1-40 и Т-9-180. А информация по радиолампам, радарам и сонарам (приборы для определения точного местонахождения подводных лодок в погруженном состоянии) явилась основной базой для развития такой отрасли советской радиопромышленности, как радиолокационная техника [112] .

Наркомат авиационной промышленности лестно отозвался в 1945 году о переданных разведкой 68 информация* по самолетостроению, 43 по реактивной технике и 14 по двигателестроению. Большинство этих материалов — ценные, особенно актуальны сведения по реактивной технике (реактивные двигатели, самолеты-снаряды и пр.) и по аэродинамике высокоскоростных полетов.

Не меньшие успехи были в сфере добычи информации по проблемам радиолокации. В частности, в 1944 году было получено 1236 текстов, 5383 фотографии, 165 чертежей и 78 образцов деталей [113] .

От ценного агента Скотта 12 июля 1941 года лондонской резидентурой внешней разведки были получены материалы по размагничиванию корпусов кораблей [114] . Высока вероятность того, что под этим оперативным псевдонимом скрывался радиоинженер, который сотрудничал с Королевским морским флотом. С этим человеком регулярно встречался В. Б. Барковский [115] .

Сотрудница советской внешней разведки завербовала офицера британских ВВС Джеймса, который работал в сфере авиастроения. Он снабжал точными данными о весе, габаритах, грузоподъемности и других характеристиках машин и даже скалькированными чертежами самолетов, которые еще не успели подняться в воздух. А одно небольшое устройство он выкрал и передал связнику. Исчезновение этого секретного образца вызвало переполох, но Джеймс был вне подозрений [116] .

Зимой 1942—1943 годов Д. Кэрнкрос передал в Москву данные по новому немецкому танку «Тигр». Его главная отличительная черта — толщина брони, которую наши снаряды не пробивали. Благодаря документам, полученным от Карела, советские конструкторы узнали марку стали, толщину брони и разработали более мощную модель снарядов, которые могли поражать немецкий танк.

За эту информацию и сведения о местах базирования весной 1943 года всех эскадрилий люфтваффе в районе Курской дуги, благодаря которым советская авиация смогла уничтожить более 500 вражеских самолетов на указанных Карелом аэродромах, его наградили орденом Красного Знамени [117] .

Среди агентов советской разведки в США был опытный химик, который трудился на одном из заводов химического концерна «Дюпон де Немур». Он передал подробную информацию по нейлону и новейшим видам пороха. В оперативной переписке он фигурировал под псевдонимом Хват. Он не увлекался политикой и работал исключительно на материальной основе — ради денег, которые ему требовались на обучение дочери и для выплаты ссуды за купленный дом. Он получал в два раза меньше, чем хотел, но все равно продолжал торговать технологическими секретами. Работавший с ним сотрудник резидентуры С. М. Семенов и заместитель резидента по НТР Л. Р. Квасников считали, что это оптимальный вариант работы с данным информатором. «Если мы будем выплачивать агенту значительно большее вознаграждение, то он быстро построит дом, сделает необходимые накопления и прекратит сотрудничество с нами…», — утверждали они, и с их мнением полностью соглашался Центр [118] .

Агент Сетер, инженер одной из ведущих компаний, выпускавшей различную радиоаппаратуру для вооруженных сил США, в том числе радары и сонары, был привлечен к сотрудничеству летом 1942 года. Очень дисциплинирован, не сорвал не одной явки, передал много секретных документов, которые представляли большой интерес для наших научно-исследовательских институтов. Ежегодно передавал по 2—3 тысячи фотолистов секретных материалов, большинство из которых получили оценки «ценный» и «весьма ценный».

По указанию Центра, в конце 1945 года работавший с ним А. Феклисов от имени советской разведки сердечно поблагодарил Сетера и законсервировал связь с ним, передав деньги на непредвиденные расходы.

Кирилл имел широкий круг знакомых среди инженерно-технического персонала и рабочих авиационной промышленности. Он сам работал на заводе, выпускавшем самолеты, и одновременно был профсоюзным активистом. Он регулярно встречался с сотрудником резидентуры А. Феклисовым и каждый раз приносил с собой в портфеле 500—600 страниц секретных материалов по авиации и реактивной технике.

Кирилл прекратил сотрудничество в конце 1944 года, когда его избрали на руководящую должность в профсоюзе и он вынужден был переехать в другой город [119] .

В 1942 году Кирилл привлек к сотрудничеству способного научного сотрудника Кордела, участвующего в конструировании по контрактам военного министерства новейшего истребителя. Он имел доступ к поступавшим в конструкторское бюро секретным научно-исследовательским работам и наставлениям по эксплуатации новейших самолетов, которые были разработаны по заказам военного ведомства на других заводах [120] .

От Кордела поступали комплектные, подробные материалы о новейших военных самолетах и зарождавшейся тогда военной технике США. В частности была получена полная документация о первом американском реактивном истребителе — бомбардировщике Р-80А «Шутинг Стар», построенном компанией «Локхид».

Кратко расскажем о том, что представляла собой эта машина. В 1943 году командование ВВС США было сильно обеспокоено появлением на вооружении у люфтваффе реактивных истребителей Me-163 и Ме-262. ВВС США сделало заказ компании «Локхид» разработать проект реактивного истребителя на основе британского двигателя Хавиланд (Халфорд) Х-1Б Гоблин. Время на разработку отводилось необычайно короткое — 180 дней. Исполнитель успешно справился с заказом и проект ХР-80 был готов всего на два дня позднее поставленного срока. Однако были проблемы с двигателем, и первый полет состоялся лишь в январе 1944 года. В феврале 1944 года был создан прототип ХР-80А с американским ТРД 1-40 «Дженерал Электрик». Первые серийные образцы поступили на вооружение в 1945 году как Р-80А «Шутинг Стар». Самолеты этой модификации принимали участие в корейской войне (1950—1953 годы) и состояли на вооружении американской армии до 1953 года.